Читать книгу "Город женщин - Элизабет Гилберт"
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я прекрасно понимала, что не стоит расспрашивать: он сам расскажет, когда справится с приступом паники.
Мы сидели в убийственной июльской духоте в машине с выключенным двигателем и слушали, как тикает, остывая, мотор. Тишину нарушал лишь грохот приземляющихся самолетов. Я опустила окно, чтобы хоть немного проветрить салон, но Фрэнк даже не заметил. Он все еще сидел, вцепившись в руль так, что побелели костяшки пальцев. В полицейской форме наверняка было страшно жарко, но он опять-таки, похоже, ничего не замечал. Очередной самолет коснулся земли, и та задрожала.
– Сегодня я был в суде, – наконец сказал он.
– Ясно, – ответила я, просто подтверждая, что слушаю.
– Давал показания в деле о краже со взломом. Какие-то наркоманы вломились в скобяную лавку в том году, избили хозяина, так что их обвинили еще и в нападении. Я первым прибыл на место преступления.
Твоему отцу, Анджела, часто приходилось выступать в суде свидетелем по полицейским делам. Ему это не нравилось (ну еще бы – сидеть в битком набитом зале суда), но такую панику на лице я видела у него впервые. Значит, случилось что-то еще.
Но торопить Фрэнка не стала.
– И я встретил одного старого знакомого, – наконец проговорил он. Он по-прежнему не отпускал руль и смотрел прямо перед собой. – Мы вместе служили во флоте. Родом он с Юга. Тоже был на «Франклине». Том Денно его зовут. Много лет я не вспоминал это имя. Сам-то он из Теннесси. Я и не знал, что теперь он живет здесь. Те ребята с Юга, они ведь после войны всегда возвращались в родные места, правда? Но нет. Он перебрался в Нью-Йорк. Живет, правда, черт знает где, на Вест-Энд-авеню. Короче, он стал адвокатом. И сегодня был в суде – защищал паренька, который вломился в скобяную лавку. У родителей мальца небось деньги водятся, раз наняли ему адвоката. Том Денно. Ну надо же.
– Ты, наверное, удивился. – И снова я просто дала ему понять, что я здесь, я слушаю.
– Помню Тома, когда тот только прибыл на корабль новобранцем, – продолжал Фрэнк. – Точную дату не скажу, но приехал он в начале сорок четвертого. Явился прямо с фермы. Деревенский паренек. Если считаешь нас, городских, суровыми ребятами, погляди лучше на деревенских. По большинству они росли в такой нищете, что тебе и не снилось. Я-то думал, мы бедные, но по сравнению с ними мы просто богатеи. Эти мальцы и еды-то столько в жизни не видели, сколько нам давали на корабле. Помню, ели они, как в последний раз, аж за ушами трещало. Впервые в жизни им не приходилось делиться с десятком братьев. Некоторые и ботинок в жизни не носили. А их выговор – я ни разу такого не слыхал и половину слов не понимал. Но сражались они как черти. Даже когда нас не обстреливали, они находили повод для битв. Между собой дрались постоянно, задирались к морским пехотинцам, охранявшим адмирала, когда тот был на борту. Они ничего не умели, кроме как расчищать себе дорогу кулаками. И Том Денно из них был самый задиристый.
Я кивнула. Фрэнк редко рассказывал о службе на корабле и о тех, с кем вместе воевал. Я не понимала, к чему он клонит, но знала, что это важно.
– А я, Вивиан, никогда не был ни задирой, ни драчуном. – Он цеплялся за баранку, как за спасательный круг, удерживающий его на плаву. – И вот как-то раз на палубе один из моих ребят, парнишка из Мэриленда, на минутку отвлекся. Оступился, и его голову затянуло в пропеллер. Оторвало напрочь прямо у меня на глазах. Нас даже не обстреливали тогда – так, обычный день, обычная служба. И вот, значит, лежит передо мной безголовое тело, и я понимаю, что нужно срочно убрать его, ведь самолеты приземляются каждые две минуты и скоро прибудет следующий. Не должно быть на палубе авианосца посторонних предметов. Но я как окаменел. И тут, значит, подбегает Том Денно, хватает труп за ноги и оттаскивает прочь – наверное, на ферме они так свиные туши таскали. И даже бровью не повел. Сразу понял, что делать надо. А я так и стою столбом. И Том хватает меня и тоже оттаскивает, чтобы я не стал следующим, значит. Меня, офицера, представляешь! Волочит прочь новобранец! Он даже у дантиста ни разу не был, этот Том. Как вышло, что он стал адвокатом на Манхэттене?
– А это точно был он? – спросила я.
– Да, точно. Он меня узнал. Подошел и заговорил со мной. Знаешь, Вивиан, он из «Клуба семьсот четыре». Господи боже. – Он с горечью взглянул на меня.
– Я не знаю такого клуба, – мягко заметила я.
– После атаки камикадзе на «Франклине» остались семьсот четыре члена экипажа. Капитан Герес назвал их «Клубом семьсот четыре». Сделал из них героев. А может, они и правда герои. Геройски выжившие, как говорил Герес. Те, кто не покинул корабль. Не дезертировал. Они каждый год собираются. Вспоминают былые подвиги.
– Ты не дезертировал, Фрэнк. Даже ВМС это признали. Тебя выбросило за борт взрывной волной.
– Не важно, Вивиан, – ответил он. – Я был трусом задолго до атаки.
Паника в голосе пропала. Теперь он был зловеще спокоен.
– Неправда, – возразила я.
– Не спорь, Вивиан. Я был трусом. До той атаки нас месяцами обстреливали. И я еле держался. С самого начала не выносил бомбежек. Помню Гуам в июле сорок четвертого – мы разнесли его до основания. Мне казалось, на острове ни былинки не осталось, такой ад мы там устроили. Но когда в июле на Гуам высадились наши войска, отовсюду полезли японские солдаты и танки. Как они пережили бомбардировку? Ума не приложу. Наши пехотинцы сражались храбро, японцы сражались храбро, но я – нет, Вивиан. Меня пугали сами выстрелы, а ведь стреляли даже не в меня. Тогда-то у меня и началось. Панические приступы, тики. Ребята прозвали меня Трясучкой.
– Какая низость, – сказала я.
– Но они были правы. Нервы у меня стали совсем никуда. Однажды нашему самолету не удалось сбросить бомбу: снаряд весом в сотню фунтов застрял в открытом люке. И вот пилот сообщает по радио, что бомбу в люке заклинило и он заходит на посадку. Представляешь? Во время посадки самолет растрясло, и снаряд попросту выпал на палубу. И вот, значит, мы стоим, а по палубе катается бомба в сто фунтов. И тогда твой брат и другие ребята подскочили и столкнули ее за борт, как нечего делать. А я опять застыл столбом. Не мог ни помочь, ни даже шевельнуться – вообще ничего.
– Теперь уже не важно, Фрэнк. – И опять он словно меня не услышал.
– А в августе сорок четвертого нас накрыл тайфун, но мы по-прежнему совершали вылазки и принимали на борт самолеты, хотя палубу захлестывали волны высотой с дом. И ты бы видела этих пилотов, Вивиан. Приземляются на посадочную полосу размером с почтовую марку посреди Тихого океана в самый разгар бури и даже глазом не моргнут. А у меня руки трясутся. Хотя проклятый самолет веду совсем не я, Вивиан. Наш конвой называли «убойной шеренгой» и считали самыми крутыми ребятами во всем флоте. Но я-то крутым не был.
– Фрэнк, – попыталась я успокоить его, – не мучай себя, дело прошлое.
– А потом, в октябре, японцы стали посылать к нам смертников. Поняли, что победа за нами, и решили уйти красиво. По дороге прихватив как можно больше наших. Они валились с неба, как град, Вивиан. Как-то в октябре их прилетело пятьдесят за один день. Пятьдесят камикадзе, ты представляешь?
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Город женщин - Элизабет Гилберт», после закрытия браузера.